Профессор С.Г.Кара-Мурза так охарактеризовал главное противоречие советской экономики, не разрешив которое, СССР распался: «Вся сила советского строя и чудесный рывок в развитии хозяйства были связаны с тем, что, обобществив средства производства, Советская Россия смогла ввести «бесплатные» деньги, ликвидировать ссудный процент, укротить монетаризм. Это и было впоследствии объявлено «нарушением объективных экономических законов». За это советский строй и заклеймили как «неправильный». Однако, придя к власти и начав грандиозный советский проект. Коммунисты приняли в качестве официальной идеологии учение, объясняющее совершенно иной тип общества и хозяйства — западный… То хозяйство, которое реально создавалось в СССР, было насильно втиснуто в непригодные для него понятийные структуры хрематистики. Была создана химера «политической экономии социализма».
Хотя «товарники» (учёные и практики, доказывавшие, что производство и при социализме — товарное) год от года усиливали свой натиск, первый учебник политэкономии социализма появился в СССР только в 1954 году. Затем, под влиянием либеральных идей, получивших в стране широкое распространение после хрущёвской «оттепели», положение о товарном характере социалистического производства стало по сути общепринятым.
( Read more... )
Все члены руководства большевистской партии были европоцентристами и интернационалистами, близкими к космополитизму, называть их русскими патриотами можно лишь с большой натяжкой. Ленин и в своём «Завещании» много издевался над «русскими держимордами» и «великодержавными шовинистами». А Бухарин и здесь оказался «левее Ленина». Живя ожиданием всемирной революции и думая о справедливом устройстве многонационального государства, он писал: «Мы в качестве бывшей великодержавной нации… должны поставить себя в неравное положение… Только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить доверие прежде угнетённых наций». Такая позиция Бухарина помогала ему повышать свой авторитет в Коминтерне, она была по душе многим деятелям компартий Запада, заражённым, как и всё западное общество, многовековой русофобией.